Уже больше трехсот лет рыночные институты меняют огромные страны и целые континенты. Люди живут дольше и богаче, большинству населения становится доступно то, что раньше было привилегией богачей, путь от первой паровой машины до общедоступных самолетов человечество проходит в фантастически короткие сроки. Но одновременно нарастают проблемы. Целые социальные слои оказываются заперты в социальной ловушке: бедность – плохое образование – алкоголизм – наркотики – преступность – бедность. Их несчастья оборачиваются проблемами и для благополучных людей. Растет преступность, что заставляет тратить больше денег на полицию. Растет спрос на популистскую и радикальную политику.

В классической, чистой рыночной экономике не было способов бороться с этим. Государства лишь латали дыры – отлавливали и вешали бандитов, а выпавшим из жизни группам говорили (и это было нормой еще сто лет назад): ваша бедность – это ваша проблема, вы сами в ней виноваты. Живите, мол, как хотите.

Правда, была благотворительность. Как социальная практика она существует очень давно. При монастырях организовывались службы призрения, священники всех конфессий требовали помогать бедным. Американские университеты, библиотеки, больницы носят имена людей, прославившихся отнюдь не вегетарианством. Стэнфорд, Карнеги, Рокфеллер – это их деньги, часто неправедные, заложили благополучие сегодняшних центров просвещения и гуманизма.

Когда нищета и явная несправедливость грозили самому существованию государства, правительства в большинстве случаев действовали в направлении отказа от рыночных механизмов или их существенного ограничения. Фиксировались цены на хлеб, национализировались предприятия, объявлялся «новый курс», вводилось карточное распределение и специальные налоги на богатых и т.д.

Социальные предприниматели верят именно в капитализм. Они верят, что система, решившая в масштабах планеты проблемы эпидемий и голода, доступа к информации и свободы передвижения, может сделать мир не только более эффективным, но и более гуманным и справедливым. Эта мотивация не может быть внедрена сверху. Это не «делиться надо» из уст мафии или государства – уж наши-то предприниматели знают, как эти требования обходить. Но по каким-то не до конца понятным причинам в разных странах, прежде всего в тех, где сильны и рыночные, и демократические традиции, стали появляться люди, которые всерьез думают о том, чтобы обустроить не только свой дом или квартал, но и страну, и мир. Не отказываясь при этом ни от бизнеса, ни от комфорта и свободы, которые дают деньги.

Преимущественно это дело молодых. Собственно, сначала помолодела благотворительность. Еще недавно благотворительностью начинали заниматься, уже отойдя от дел, или и вовсе оговаривали направление денег на благие цели в своей последней воле. Сейчас же стало нормой, что на благотворительность жертвуют и те, кто только недавно окончил университет. Расширяется и набор объектов благотворительности.

Для многих людей толчком к переходу от благотворительности к социальному предпринимательству стало понимание неэффективности благотворительных проектов. Дело не только в недоверии к благотворительным фондам. Западный опыт показывает, что проблему их прозрачности при желании можно решить. В России тоже уже есть фонды, в честности руководителей которых не возникает сомнений. Просто люди бизнеса не хотят давать деньги на проекты, которые неизбежно погибнут при прекращении благотворительных поступлений. Да и свои деньги привычнее контролировать самому, не передоверяя это кому-то другому.

Т

е, кто занимается социальным предпринимательством, – альтруисты, но не аскеты и не подвижники. Начальная зарплата выпускника Гарвардской бизнес-школы со специализацией в инвест-банкинге составляет 120 тысяч долларов в год. У того, кто там же учился социальному предпринимательству – а этому, кстати, учат сейчас в десятках университетов по всему миру – 85 тысяч долларов. Как сказал мне один из них, «я питаюсь не хуже Билла Гейтса, да и поехать могу в любую точку мира».

Социальное предпринимательство в форме pro-profit – это бизнес, пусть и с меньшей нормой прибыли, и он считается более перспективным

Социальное предпринимательство существует как в форме non-profit, так и в форме pro-profit. В первом случае речь идет о попытке перевести традиционные благотворительные проекты в логику бизнеса, достичь относительной независимости от регулярных дотаций. Обычно речь идет об оказании платных услуг или о создании побочных бизнесов. На стопроцентную окупаемость развивающиеся в этом направлении проекты не выходят почти никогда, но достичь того, чтобы около трети бюджета благотворительного проекта поступало не от доноров, а от собственного бизнеса, удается довольно многим. Во втором – это самоокупаемый бизнес, пусть и с несколько меньшей нормой прибыли, и он считается более перспективным.

Социальное предпринимательство началось с помощи самым бедным. В 1976 году Мухаммед Юнус основал банк «Грамин» и стал давать бангладешским крестьянкам крошечную, но для них огромную сумму – порядка ста долларов. Это был кредит, но кредит ничем не обеспеченный. Фактически это были просто деньги в долг, которые в сочетании с неожиданным для человека доверием и советами, что с этими деньгами делать, помогали людям выбираться из нищеты. Предполагалось, что они смогут открыть свое маленькое дело. Получилось не у всех, но вернули деньги почти все.

Мухаммед Юнус получил за это Нобелевскую премию, а банк, сохранив те же принципы, работает теперь по всему миру. Недавно открылось отделение в Нью-Йорке. Процент невозврата у банка «Грамин» меньше, чем у большинства банков, работающих по обычной схеме.

Это было начало. Теперь работа идет не только с потенциальными участниками проектов – наемными работниками или получателями грантов, – но и с правительствами. Пример – проблема вакцинации в Африке. Традиционный подход – направить в конкретную страну или группу стран миллион (десять, двадцать миллионов) вакцин. При этом заранее надо смириться с тем, что как минимум половина будет разворована или испорчена. А можно – и так поступил Билл Гейтс (здесь и далее большинство примеров будут из американской практики, с которой автор знакомился максимально детально) – дать деньги на создание системы вакцинации: в сотрудничестве с правительствами подготовить персонал, всю необходимую инфраструктуру, которая будет работать постоянно и повлияет не только на борьбу с эпидемиями, но и на всю систему здравоохранения страны.

Социальное предпринимательство не может развиваться на пустом месте – оно эффективно и осмысленно только там, где уже есть определенная инфраструктура. Оно возможно и существует, например, в Мексике или в Гане, но не имеет пока перспектив в Афганистане или в сегодняшней Сирии. Оно появляется там, где жизнь начинает улучшаться. Одним из последствий улучшения является, кстати, сокращение поступающей в страну благотворительной помощи, а значит, и необходимость внедрения других, менее затратных форм вывода людей из социальной изоляции.

Постепенно все больше социальных предпринимателей стали заниматься проблемами своих, благополучных стран. Например, реадаптацией бывших заключенных. Для США, где рецидив среди заключенных доходит до 70%, то есть из десяти вышедших на волю заключенных семеро возвращаются обратно в тюрьму, это огромная проблема.

Пример социального предпринимательства в этой сфере – DC Central Kitchen. Интересно, что началось все с обычной благотворительности. Основатель фирмы был владельцем ночного клуба. Возвращаясь домой под утро, он каждый раз видел бездомных и решил раздавать им еду, которая оставалась в его клубе и просто выбрасывалась. Постепенно к нему присоединились владельцы других клубов. Вместе они наняли автобус, развозивший оставшуюся еду по определенным точкам, где собирались бездомные.

Но в пиковые дни в клубах съедали все, а оставить людей без поддержки, к которой они уже привыкли, представлялось невозможным. Пришлось покупать. Следовательно, к расходам на автобус добавились новые. И тогда весь проект был коренным образом изменен. Была создана кейтеринговая фирма, специализирующаяся на изготовлении и развозке простых блюд – сэндвичей, салатов и пр. Бездомным, прежде всего бывшим заключенным, стала предлагаться не еда, а работа в этой фирме, которую, конечно, можно было получить, только пройдя соответствующий курс обучения и выполняя необходимые гигиенические нормы. Владельцы брали на себя расходы по обучению и риски, связанные со спецификой своего персонала. Фирма не просто выжила. Она процветает. Многие жители Вашингтона, зная, что DC Central Kitchen дает работу бывшим заключенным, предпочитают пользоваться именно ее услугами, а в ее цехах часто бесплатно работают добровольцы.

При работе с бездомными, как, впрочем, и с другими группами населения социальные предприниматели стараются изменить не только саму по себе ситуацию, но и взаимоотношения человека с обществом и с самим собой. Например, в Великобритании издается журнал The Big Issue. Он распространяется исключительно бездомными. Каждый из них может прийти в определенную точку и получить пачку журналов.

Вечером они должны вернуть нераспроданные остатки и половину выручки. Вторая половина – их зарплата. Кто-то, конечно, пропивает всю сумму и исчезает, но большинство ведут себя честно и ответственно. Журнал, как и распространяемые аналогичным образом издания в других странах, покупают довольно охотно – людям больше нравится не подавать бездомным милостыню, а помогать зарабатывать. Принципиально здесь то, что бездомный становится не объектом благотворительности, не попрошайкой, а человеком, продающим свою рабочую силу, независимым работником. Эта работа позволяет не менять образ жизни, к которому многие бездомные привыкли – попав на улицу в силу трагического стечения обстоятельств, не хотят потом оттуда уходить. Работа на The Big Issue – промежуточное состояние, из которого кто-то – не все, конечно – все-таки уходит в нормальный мир. Ничего подобного простой благотворительностью достичь невозможно.

Следуя традиционному принципу «давать не рыбу, а удочку», социальные предприниматели идут дальше. Они пытаются решить проблему нехватки удочек – не столько предоставить работу, сколько снять препятствия, которые мешают ее найти. Например, если человек живет в бедном гетто даже в богатых США, в «шаговой доступности» работы нет. Чтобы найти ее, нужно как минимум иметь автомобиль, но и в Америке есть люди, для которых машина недоступна. Организация Vehicles for Change (VFC) продает безработным очень дешевые и подержанные автомобили, а также учит покупателей их обслуживать – обслуживание в сервисе им, очевидно, не по карману. В среднем такая машина живет порядка двух лет. И значительная часть участников программы находит работу самостоятельно, вырываясь из нищеты. Долг за машину они отдают, как только начинают работать.

Тебе дается шанс, но ты можешь его и не использовать. Живи как хочешь

Препятствием для поиска работы часто являются физические ограничения. Если проблема инвалидов широко обсуждается, то о людях с относительно небольшими физическими недостатками (например, о слабовидящих) никто практически не говорит. Для кого-то, особенно в развивающихся странах, очки слишком дороги. На Западе действуют специальные программы: покупая одну пару очков, вы оплачиваете скидку на вторую пару для нуждающихся. Это не просто личная благотворительность. Необходима специальная структура – в данном случае фирма, продающая очки, – которая будет заниматься выявлением нуждающихся и доставкой льготного товара именно им. Люди получают не продуктовые талоны и не деньги, а лишь возможность, и это принципиально важно – найти работу. Кто-то эту возможность использует, кто-то нет – получив очки, начинает играть в компьютерные игры. Люди, пользующиеся поддержкой по линии социального предпринимательства, сохраняют свободу воли – со всеми, в том числе и негативными последствиями свободы. Тебе дается шанс, но ты можешь его и не использовать. Живи как хочешь.

Очень часто социальное предпринимательство – это просто установка владельцев бизнеса. Например, обычная фирма, шьющая джинсы. Естественно, она делает это в стране с дешевой рабочей силой. Но владельцы при этом думают не только о прибыли. Иногда политика подбора персонала проводится с ориентацией именно на социальный эффект – оказывается преимущество представителям дискриминируемых групп или тем, кто находится в социальной изоляции.

Еще один пример – выпуск книг, прежде всего учебников для слабовидящих, с наймом корректоров из развивающихся стран. Корректоры получают не просто работу, а работу осмысленную, направленную на помощь людям. Слабовидящим людям такие книги дают возможность обучения и дальнейшего трудоустройства.

Постепенно социальные предприниматели (особенно американские) начинают заниматься и проблемами среднего класса, который, как считают многие, стагнирует в современной Америке. Дело в том, что бедные получают прямую социальную поддержку. Богатые – косвенную, например в виде налоговых льгот при покупке второго семейного дома. Средний класс – люди с доходами сорок-пятьдесят тысяч долларов в год – не получает ничего. Социально-предпринимательские программы, рассчитанные на средний класс, исключительно разнообразны. Например, это формирование интереса к классической музыке и поддержка стремления ходить на концерты. Речь идет не о музыкантах, а об обычных людях. Дело в том, что симфонические оркестры традиционно получают в США довольно серьезную благотворительную помощь, но число их слушателей постоянно снижается – билеты, несмотря на дотации, довольно дороги, и концерты не выдерживают конкуренции с другими способами отдыха.

Разумеется, есть и масса других, менее «экзотических» программ, связанных, например, с экологией и особенно с образованием. Американцы крайне критически относятся к своей системе образования (исключая, разумеется, ведущие университеты). Хуже всего дело обстоит с начальной и средней школой. Достаточно сказать, что порядка четверти взрослых американцев – и даже некоторые учителя! – читают с трудом: способны прочесть объявление или инструкцию, но никогда не читают ни книг, ни газет.

Изменить ситуацию в школах крайне трудно – политически влиятельные профсоюзы учителей не позволяют проводить необходимые реформы. В ответ возникло движение Teaching America – молодые люди, оканчивающие хорошие университеты, проходят краткую дополнительную подготовку и на несколько месяцев или пару лет идут работать в школу. Некоторые из них остаются в педагогике навсегда. Но и те, кто уходит, сохраняют, уже как родители и граждане, активную позицию в области образования, так или иначе влияя на атмосферу и качество работы школ. Движение это набирает все большую популярность, недавно появилось Teaching the World.

В последнее время в разных странах появляются бизнес-структуры, которые закладывают стремление к социальному эффекту в свои уставные документы. В США, например, за такими фирмами утвердилось название B-corporations. В их уставах заранее определяется тот процент прибыли, который фирма обязана потратить на благие цели, не связанные с ее собственным бизнесом. Иногда при этом оговариваются и направления такой деятельности. В итоге советы директоров не могут сократить эти программы, как это часто происходит в обычных фирмах, сталкивающихся с финансовыми трудностями. Это также снимает для объявивших себя такого рода корпорациями американских фирм определенный конфликт между практикой благотворительности и законодательством. Строго говоря, все действия совета директоров должны быть подчинены максимизации прибыли, и любой акционер может в судебном порядке оспорить направление средств на благотворительность. B-corporations от подобных проблем избавлены.

Чтобы стать B-corporation, в большинстве штатов США достаточно просто зарегистрироваться в этом качестве, уплатив порядка пятисот долларов и представив рекомендацию-подтверждение от какого-либо уважаемого благотворительного фонда. Никаких льгот такая фирма иметь не будет, тем не менее число бизнесов, регистрирующихся в этом качестве, постоянно растет. Причина в престижности этой практики, которая не только отражается на имидже фирмы, но может приносить ей дополнительные заказы. Местные власти не обязаны, но часто предпочитают размещать заказы именно у таких фирм, которые вызывают и у них, и у граждан большее доверие, чем обычные бизнесы.

В социальном предпринимательстве проявляется одна очень важная особенность западного и прежде всего американского общества. Бизнесмен там не просто человек, организующий производство товаров и услуг и зарабатывающий на этом. Бизнесмен – это образец для подражания, это авторитет. Как у нас спрашивают мнения писателей о проблемах, в которых они вовсе не обязаны разбираться, ибо «поэт в России больше, чем поэт», так в Америке обращаются к бизнесменам. Люди считают богатых сограждан ответственными за решение массы не связанных с их бизнесами проблем. Богатые несут на себе «бремя успешного бизнесмена». Они обязаны отвечать на вопросы, которые перед ними ставит общество, а главное, на те, которые они ставят перед собой сами.

Как построить социальное предпринимательство в России? Найдите бизнесменов, которые хотят не просто зарабатывать деньги, но сделать свою страну лучше

В США и Великобритании автор этих строк спрашивал уважаемых и успешных социальных предпринимателей, с чего бы они начали построение системы социального предпринимательства в России. Все они говорили в общем одно и то же: найдите бизнесменов, которые хотят не просто зарабатывать деньги, но сделать свою страну лучше.

Однако ответственный бизнес, конечно, необходим, но недостаточен. Нужно еще и ответственное общество или ответственный потребитель. Это тот покупатель, который предпочитает приобретать рыбу в магазинах, декларирующих, что их поставщики отлавливают ее гуманными методами, минимизируя число раненых рыб, и готов за это больше заплатить. Это тот гражданин, который поддерживает практику бесплатной работы его детей на нужды местного сообщества – в частных школах Вашингтона, например, ученики тратят шестьдесят часов, обучая чтению маленьких детей из бедных районов, помогая инвалидам или работая волонтерами в благотворительных организациях. Это тот ребенок, который устраивает скандал своим родителям из-за того, что они тратят слишком много воды или ездят на большой, слишком прожорливой машине – и бензин, и вода дешевы, но надо заботиться об экологии. Этого, конечно, быстро не добиться, но надо хотя бы начать стричь газон.

Вам все еще кажется, что социальное предпринимательство – это экзотика, виньетка, заметная только тем, кто ее специально рассматривает? Но на сегодняшний день, по разным данным, на социальных предприятиях создается порядка 6% ВВП США и 10% Великобритании. Атлант не просто расправил плечи – он встал в позицию. И он точно не растерял энергию!

Материалы к этой статье были собраны во время стажировки автора в National Endowment for Democracy, Washington, DC, USA. Автор выражает искреннюю благодарность фонду и его сотрудникам за помощь и гостеприимство.